От «Хэллоуина» до «Очень странных дел»: как подростки полюбили ужастики

Прослеживаем эволюцию хорроров, чтобы понять, когда и почему они стали главным молодёжным жанром

Конец октября — то, что в массовой культуре называется «страшным сезоном», временем, когда медиа по всему миру публикуют списки самых страшных ужастиков и составляют подборки хорроров на любой вкус, а в кинотеатрах активно показывают как новинки жанра, так и классику.

Я смотрел фильмы ужасов с самого детства. Сейчас уже трудно вспомнить, какой хоррор был первым: скорее всего, что-то вроде «Кошмара на улице Вязов». Но сильнее всего в голове тогда отпечатался «Поезд ужасов» 1972 года — уже намного позже я узнал, что там снимались великие актёры Кристофер Ли и Питер Кушинг, а в первые дни после просмотра просто боялся, когда в комнате гасили свет.

С годами мой интерес к хоррорам только усиливался, и я долго не мог понять, почему то, что пугает и должно отталкивать, на самом деле привлекает. Уже будучи совсем взрослым, я погрузился в изучение фильмов ужасов и понял, что хорроры — идеальное отражение нашей жизни. И, что важно, подростковый возраст — самое время, чтобы полюбить этот жанр. 

Фильмы ужасов всегда отражали реальность

Хорроры появились почти одновременно с самим кинематографом: Жорж Мельес снял свой «Замок дьявола» аж в 1896 году — через год после знаменитого «Прибытия поезда» братьев Люмьер. Этот трёхминутный фильм считается первым задокументированным ужастиком. Потом более полувека жанр считался уделом взрослой аудитории. 

В двадцатые и тридцатые годы люди ходили в кино на «Носферату. Симфонию ужаса», «Дракулу» или «Франкенштейна» не только чтобы испугаться. Фильмы заставляли задуматься о философских темах: страхе смерти, переживании одиночества, опасности и перспективах науки.

Эта же тенденция сохранилась и в следующие годы. На протяжении нескольких десятилетий хорроры метафорично рассказывали о волновавших всех событиях. В «Людях-кошках» 1942 года можно найти намёки на распространение нацизма — среди героев есть мигрантка из европейской деревни, жители которой стали поклоняться дьяволу. 

В «Я гуляла с зомби» 1943 года рассказывают о подавлении воли и вынужденном выполнении приказов, что отражает тоталитарную идеологию. В 1945 году появился «Похититель тел» о враче, который ради экспериментов похищает и убивает людей — переосмысление информации о жестоких опытах нацистов.

Страх ядерной войны в 1950-х показывали через огромных монстров. Американский фильм «Чудовище с глубины 20 000 морских саженей» не имел большого успеха. Но, вдохновившись им, а также реальной трагедией, когда японское судно попало под радиоактивные осадки после испытания ядерной бомбы, японский продюсер Томоюки Танака придумал «Годзиллу» — вместо взрывов на экране огромный ящер, но опасность для людей ровно та же.

В хорроры приходят зрелища и провокации

Переломный момент в развитии ужасов наступил в шестидесятых. Именно в это время мрачные фильмы стали говорить на более личные темы. Режиссёры всё чаще задумывались о скрытых желаниях и страхах людей. Тон задало «Психо» Альфреда Хичкока — фильм, который удивлял не только сюжетными поворотами и жестокостью. 

Режиссёр не зря сделал главного героя таким обаятельным внешне — в оригинальной книге Роберта Блоха он выглядел намного неприятней. Шокировал сам факт, что милый и общительный юноша может оказаться монстром. Главную героиню вообще убили в середине действия — Хичкок показывал, что от убийцы не защищён никто. Параллельно вышел «Подглядывающий» Майкла Пауэлла, поразивший тем, как на экране показывают сексуальные патологии и страсти.

Роман Полански в «Отвращении» говорил о страхе близости, в том числе и сексуальной, а в «Ребёнке Розмари» — о боязни материнства. Тогдашний новичок Джордж Ромеро снял «Ночь живых мертвецов» — первый фильм о восставших покойниках (потом их станут называть зомби, хотя раньше так именовали жертв культа вуду). На самом деле режиссёр в этом фильме хотел показать, что людей губит неспособность договориться друг с другом. 

Однако зрители нашли в картине отражение войны во Вьетнаме, намёки на тоталитаризм и даже расизм — в финале темнокожего героя убивает полиция. Хотя последнее автор точно не задумывал: в сценарии не прописывали цвет кожи героя, актёра просто нашли в местном театре.

Но важно, что эти фильмы не только захватывали понятные каждому темы, но и становились всё более зрелищными. Хичкок и Пауэлл показывали насилие и полуобнажённых женщин — пока ещё скромно, поскольку «кодекс Хейса» запрещал прямолинейную жестокость.

Отчасти работы Хичкока, Пауэлла и последовавших за ними режиссёров и помогли показать, что «кодекс» уже устарел, и можно снимать смелее. Их стиль подхватили и в Италии, где зародился жанр джалло — смесь детективов и триллеров, в которых злодей чаще всего убивает красивых девушек. Фильмы вроде «Ночи живых мертвецов» показали жутких, но очень зрелищных монстров. Всё это и привело к следующему этапу развития хорроров.

Эпоха слэшеров — кровь, подростки и обнажение

В конце 1960-х в США отменили упомянутый «кодекс Хейса», дав режиссёрам большую свободу творчества. Это, конечно, не означало, что можно было показывать в кинотеатрах что угодно. Формально цензуру заменили на маркировку по возрасту, но это отчасти стало инструментом давления. Если фильму присваивали самый взрослый рейтинг — X, большинство кинотеатров отказывались его показывать. А под влиянием общественных организаций в эту категорию могла попасть не только порнография, но и просто жестокие и провокационные картины. Однако всё же режиссёры стали себе позволять больше: и смелости, и вычурности, и жестокости.

Главное направление развития ужасов зародилось ещё в шестидесятых. Совершенствование спецэффектов, а также стремление режиссёров добавить в происходящее сексуальности привело к тому, что хоррорами заинтересовалась молодёжь и подростки. Примерно то же самое происходило и с фантастикой — ранее довольно «взрослый» жанр превратился в развлечение для детей после появления «Звёздных войн» Джорджа Лукаса.

С 1974 года началась эпоха слэшеров — возможно, самого известного поджанра ужасов, который с завидной регулярностью возвращается на экраны до сих пор. Если описывать его в нескольких фразах, это фильмы, где жуткий маньяк в маске поочерёдно убивает молодых жертв. Чаще всего в финале от него спасается единственная выжившая девушка, иногда ей даже удаётся убить злодея — но, скорее всего, он оживёт в продолжении.

Всё началось с «Техасской резни бензопилой» Тоуба Хупера 1974 года. Что интересно, за основу истории режиссёр взял того же реального маньяка, из которого вырос «Психо» — убийцу Эда Гина. Здесь лучше всего заметна разница подходов: Хичкока интересовали ментальные проблемы преступника, Хупер сделал акцент на его мерзость — Гин мастерил себе маски из кожи мёртвых людей. Так и родилась картина о группе подростков, которые попадают в пустынную сельскую местность и сталкиваются с жуткой семьёй каннибалов. Среди прочих там появляется Кожаное лицо — маньяк с говорящим прозвищем и бензопилой в руках. 

Хупер, которому на момент задумки и самому ещё не было 30, сознательно хотел шокировать и провоцировать зрителей. «Техасская резня бензопилой» стал отражением страха всей молодёжи: вчерашние школьники воевали на Вьетнамской войне, не доверяли политикам, а в новостях показывали всевозможное насилие и кошмары. Эти беспокойства режиссёр и выплеснул на экран: недаром злодеи здесь — обычные люди, а не сверхъестественные монстры. 

В те же семидесятые вышли сразу два знаковых фильма, посвящённые праздникам. В 1974 году появилось канадское «Чёрное Рождество», спустя четыре года — американский «Хэллоуин». В первом случае компания студентов в доме готовится к празднику, но на них нападает маньяк. А в «Хэллоуине» Джона Карпентера молчаливый психопат Майкл Майерс преследует подрабатывающую няней Лори, попутно убивая ножом всех попавшихся людей.

С начала восьмидесятых слэшеры посыпались на экраны как из рога изобилия. В 1980-м вышла «Пятница, 13-е», в 1984-м — «Кошмар на улице Вязов». Но не менее важно, что все перечисленные фильмы, кроме «Чёрного Рождества», потом ещё и получили продолжения. Можно было бы всю статью перечислять бесконечные франшизы про жутких маньяков (некоторые из них длятся до сих пор). Но лучше выделить основные пункты, почему именно слэшеры так привлекали подростков.

Во-первых, молодые зрители увидели в кино себя. В самом буквальном смысле: Джейми Ли Кёртис и Хэзер Лэнгенкэмп, сыгравшим в «Хэллоуине» и «Кошмаре на улице Вязов», было около 20 лет. А в последнем ещё и дебютировал совсем молодой Джонни Депп. Несмотря на то, что режиссёру фильма Уэсу Крейвену на момент съёмок уже исполнилось 45, он подчёркивал, что в хоррорах лучше всего работать именно с начинающими актёрами: «Думаю, помогает то, что я немного старше. Я был достаточно взрослым, чтобы разговаривать со старшими актёрами как взрослый, и в то же время достаточно чудаковатым, чтобы ладить с молодыми». 

В завязках сюжеты рассказывают о понятных для всех проблемах: подростки едут отдыхать в летний лагерь («Пятница, 13-е»), готовятся к празднику («Чёрное Рождество»), остаются друг у друга ночевать и засыпают от усталости на уроках («Кошмар на улице Вязов»).

Во-вторых, фильмы стали зрелищными и динамичными. Отказ от цензуры и развитие спецэффектов открыли кран, наполненный красной жидкостью. В «Психо» режиссёр мог позволить себе показать только нож и испуганное лицо актрисы, в «Кошмаре на улице Вязов» фонтан крови бьёт прямо в потолок. Злодеи носят жуткие маски или изуродованы сами, жертв режут бензопилой или перчаткой с металлическими когтями.

Переосмысления и новые формы

Эпоха слэшеров не могла длиться вечно — постепенно когда-то весёлые фильмы от независимых режиссёров превратились в бесконечные и однообразные франшизы. Но ужасы сохранили статус самого живучего и способного к обновлениям жанра. Поэтому для подросшего нового поколения придумали ироничный формат: хорроры для тех, кто уже смотрел хорроры. 

В первую очередь это касается «Крика» Уэса Крейвена — режиссёра, который когда-то придумал «Кошмар на улице Вязов». На героев этой истории тоже охотится маньяк в маске. Вот только они сами уже смотрели старые ужастики и знают правила поведения — даже проговаривают их вслух. Забегая вперёд, можно сказать, что «Крик» так и останется серией, которая переосмысляет всё происходящее в жанре: франшиза переродится в метакино, герои будут шутить про все стандартные ходы: завершение сюжета после трилогии, перезапусках, возвращении старых персонажей.

В общем, если кто-то хочет понять, что происходило в хоррорах в последние 30 лет — можно просто посмотреть все части «Крика».

Формат «найденной плёнки» существовал и раньше, можно вспомнить хотя бы «Ад каннибалов». Но «Ведьма из Блэр» и её последователи подхватили интересы молодёжи к домашнему видео. С распространением любительских камер каждый начал снимать походы и развлечения, и стало легко поверить, что на экране — именно такая запись. Потом подобные хорроры будут продолжать ловить дух времени. «Паранормальное явление» 2007 года — запись с камер наблюдения в доме. Дальше в ход пойдёт «скринлайф» — то есть фильмы, где действие разворачивается на экранах мобильных телефонов и ноутбуков, как в фильмах «Убрать из друзей» или «Астрал. Онлайн». 

Не менее важно, что новинки начали даже продвигать через интернет. Всё началось с той же «Ведьмы из Блэр»: авторы запустили сайт, на котором якобы публиковали полицейские отчёты и новости о пропавших героях. Создатели другого псевдодокументального хита «Монстро» и вовсе подкармливали зрителей всякими непонятными роликами и ссылками, прежде чем раскрыли, что это промокампания фильма. Так что вирусная реклама — тоже отчасти заслуга жанра. 

В последние же годы недорогие хорроры сразу выпускают прямо на стриминговых сервисах. В случае с экспериментальными съёмками это идёт даже отчасти в плюс — зрители видят фильмы на экране ноутбука или телефона, что даёт ещё большее погружение в происходящее.

Мода на «умные» хорроры и ностальгию

Если возвращаться к франшизе «Крик», то в пятой части вступительная сцена лучше всего отражает происходящее с ужасами в последние 10 лет. Злодей традиционно звонит новой героине по телефону и спрашивает её о любимом фильме. Та отвечает, что любит «Бабадук», поскольку это «возвышенный хоррор», который пугает атмосферой, а не банальными скримерами (то есть громким звуком и выпрыгивающими монстрами).

Например, один из определяющих фильмов для жанра «Оно приходит за тобой» рассказывает о проклятии, которое передаётся через незащищённый секс — легко понять, что за этой метафорой скрывается страх заражения ЗППП. Ари Астер в «Реинкарнации» рассказывает, что наследственность (так было бы точнее перевести название) — буквально клетка для человека, в «Солнцестоянии» явно прослеживается выход из токсичных отношений, а во «Всех страхах Бо» — переживание детских травм. «Ведьма» Роберта Эггерса посвящена недомолвкам и недоверию среди близких.

Другие же режиссёры, не стесняясь, добавляют в сюжеты личные переживания. «Собиратель душ» Осгуда Перкинса стал для автора своеобразной самотерапией — в фильме показано, как ложь родителей влияет на всю дальнейшую жизнь дочери. Это напрямую связано с тем, что мать самого Перкинса многие годы держала его в неведении деталей жизни его отца (кстати, того самого Энтони Перкинса, что сыграл в «Психо»). 

А один из главных хоррор-хитов 2025 года «Орудия» зародился из детских воспоминаний режиссёра Зака Креггера: ему, как и одному из юных героев, приходилось ухаживать за своими родителями и кормить их. Только в картине они под действием проклятия, и в реальности просто были алкоголиками.

Современные постхорроры превратились в метафорическое переживание травм и страхов, от которых зачастую снова страдает именно подрастающее поколение. Проблемы с родителями («Реинкарнация», «Ведьма»), зависимости («Два, три, демон, приди»), токсичные отношения («Человек-невидимка» 2020 года, «Род мужской»).

Другая же составляющая современного мира хорроров — ностальгические ужастики. Настроение когда-то задал сериал «Очень странные дела», потом подхватил фильм «Оно» 2017 года, а дальше подобных проектов стало не сосчитать. Здесь дети и подростки именно в кадре, а вот с другой стороны экрана за ними чаще наблюдают взрослые. Эти истории обращены к тем, кто когда-то вырос на «Балбесах», «Останься со мной», старой версии «Оно» и прочих фильмах о взрослении, а теперь хочет снова погрузиться в атмосферу детства.

Может показаться, что только постхорроры вернули фильмам ужасов рассказ о  реальных проблемах людей, а особенно — подростков. В массовой культуре принято считать, что слэшеры восьмидесятых были просто развлечением. Однако, как раз их сюжеты ближе к переживаниям молодого зрителя. 

Это, конечно, не значит, что маньяки нападают только на подростков (хотя жертвами Джеффри Дамера и Джона Уэйна Гейси становились именно они). Но эти истории говорят о незащищённости и подверженности большему количеству рисков. Молодые люди уже считают себя более взрослыми и самостоятельными, чем дети, поэтому спешат попробовать всё и часто необоснованно рискуют — недаром сложился стереотип, что в кино герои гибнут из-за собственной глупости. 

Но что важно: хорроры иногда ругают за то, что они якобы провоцируют на жестокость, но на самом деле это ничем не подтверждается. Наоборот, фильмы ужасов для зрителей, а особенно молодых, превращаются в возможность пережить стресс и ощущение опасности в комфортных условиях: страх ограничен только экранными событиями, а самому зрителю ничего не угрожает. Поэтому до сих пор популярны и классические хорроры, где из-за угла выпрыгивают чудовища, а с экрана льются потоки крови. Такие зрелища вызывают учащение пульса и выброс адреналина, но остаются скорее весёлыми, чем реально страшными. Недаром ужасы считаются удачным выбором для похода в кино на свидании.

В оформлении материала использована иллюстрация Александра Сербиненко